[indent]Двери торжественно распахнулись, впуская пожилого вида вампиршу, но она совершенно не была похожа на дряхлую старушку. Время действительно не пощадило внешний облик благородной дамы, украсило некогда симпатичное личико паутиной глубоких морщин, прошлось ладонью по волосам цвета воронова крыла, надевая на них белую фату будущей невесты смерти. И лишь глаза оно оставило такими же алыми, как и прежде. Именно они свидетельствовали о том, что в этом призраке былого все ещё теплится жизнь. Именно в этом дряхлом теле заключен самый настоящий зверь, знающий, как выжить в этом дрянном мире. Несмотря на годы, двигалась Мойра вполне раскованно и живо на зависть всем ее врагам, которые пророчили ее скорую кончину. Цокот крохотных каблучков наполнил зал, вдруг совершенно затихший, пока главная виновница торжества шествовала к трону, возведенному здесь специально в ее честь.

[indent]Никто не мог оспорить право госпожи Бартум на него, даже самые отчаянные. Все они обязаны были склонить головы и обратить свои взгляды лишь на нее одну. Не так важно, что в них читалось: злость, обида, почтение, верность, – пока все они готовы были готовы были пасть в ноги по первому же зову. Иначе неверные просто были бы раздавлены, растоптаны в самой ужасающей манере. Немолодая госпожа не стыдилась своей жестокости, наоборот, именно беспощадность стала ее самым смертоносным оружием, позволяющим удерживать власть так долго. И Мойре это даже нравилось. Что-то внутри нее трепетало, когда очередной высокопоставленный господин начинал перед ней лебезить и унижаться. Да, именно так и должно быть, именно этого вампирша и желала даже в самых своих сокровенных мечтах.

[indent]Сейчас все внимание, обращенное на ее фигуру, казалось госпоже Бартум обыденностью, ведь так и должно быть. И даже эта обыденность крайне ее утомляла. Мойра старалась не думать, что вот-вот ее окружит толпа лицемеров и нахлебников, готовых позариться на все готовое. Они были противны ей до дрожи и ненавистны, как мухи над навозом. Каждого госпожа Бартум была готова одарить несколько снисходительным взглядом, но где-то в глубине души она находила их крайне скучными. Едва ли хоть одного из них действительно беспокоило, что немолодая госпожа изволила попробовать на обед или почему нынешние произведения искусства не доставляли ей никакого удовольствия. Им было все равно, но кое-что приходилось уяснить, чтобы получить некоторое снисхождение от нее. И госпожа Бартум прекрасно понимала природу таких отношений.

[indent]Прошли времена, когда Мойра с некоторой скромностью и стеснительностью входила в бальный зал, верила каждому слову и принимала широкие жесты, не понимая, какие последствия могут быть у этих решений. Тогда она была еще глупой девчонкой, слепо следующей за мужем, что выбрали для нее родители. В этом не было любви, которую она успела познать в романах. Суровая реальность тогда еще не успела растоптать хрупкое сердце, полное мечтаний и надежд. Мир оказался расколот на до и после, и он предстал перед ней самым жестоким и дрянным местом, которое только можно представить. Рядом с мужем, которого госпожа Бартум ненавидела всей душой, он казался самым настоящим пеклом. Казалось, в этом человеке не было ничего аристократичного, кроме его громкого имени. Само собой, воспитание в благородном доме привило ему некоторые манеры, однако дурная сущность все норовила вылезти наружу всякий раз, когда бывший господин Бартум открывал свой поганый рот. Как же была рада Мойра, когда в один день его не стало по его же вине, и ей не пришлось брать на душу такой грех.

[indent]Однако именно этот мужчина подарил сына, дал ему имя, которое так кричало о любви, – Эрос. Странная издевка с его стороны, но Мойра полюбила ребенка всем своим очерствевшим сердцем, словно бы оно в какой-то момент получило исцеление. Он отнюдь не был похож внешне на своего отца, что радовало ее не меньше. Госпожа Бартум не раз проводила ладонью по его вьющимся смоляным прядям, заглядывала в глаза и бесконечно видела себя в другом обличье. Как же Мойре хотелось подарить этому мальчонке всю ту нежность и ласку, которой ей так не хватало в детстве, но… Эрос не готов был принять этого. После смерти отца он совершенно закрылся от нее, даже обвинил в том, что она его убила! Как глупо. А женщине казалось, что умерший муж ничего не смог передать ее кровинушке, но как же она ошибалась…

[indent]Пройдя сквозь оживленный зал, расступавшийся перед ней по направлению к трону, Мойра встала перед ним, лицом к многоликой толпе, и торжественно объявила:
[indent]– Надеюсь, вы веселитесь от души, а ваши бокалы полнятся вином. Иначе зачем еще сюда пришли? – на бледных губах проступила легкая полуулыбка. В зале послышались наигранные и нет смешки как дань виновнице торжества. – Музыку! – выдержав паузу, Мойра скомандовала оркестру, совершенно притихшему с того момента, как она вошла. Бал должен был продолжаться до тех пор, пока все не опьянеют, пока не сотрут в кровь свою нежные ножки.

[indent]Стоило госпоже Бартум занять свое законное место, как ту окружила ее верная свита, состоящая из не самых молодых господ и дам. Именно благодаря им она узнавала самые свежие сплетни и новости, именно от них слышала больше всего яда в сторону окружающих, в том числе и приглашенных на бал. Каждый из них прекрасно знал, что Мойре крайне не нравилась господин и госпожа Бернар с их многочисленным и, казалось, нескончаемым выводком отпрысков. Уж больно слащавое и сахарное было все их семейство. Вот оно и удостаивалось брошенных мимоходом издевок.

[indent]– Слышала, госпожа Бернар снова родила недавно мальчика, да вот только говорят, что тот не похож на ее мужа. Рыжий-рыжий, словно макнули головой в карамель, – презрительно бросила одна дама звенящим голосом, переходя вдруг на шепот, чтобы, не дай Демиург, ее услышал кто-то еще. Сама она выглядела преприятно, словно ту одарили внешностью свыше. Округлое личико украшали выразительные синие глаза, особенно выделяющиеся на фоне золотистых волос. Однако ее внешний облик отнюдь не мог скрыть прогнившее, завистливое нутро.

[indent]– Так у нее бабка такая была. К старости побелела, так никто и не знает, что в молодости тот же цвет носила, словно простушка какая, – ответил ей господин с редкой сединой в бакенбардах. Вечер не прошел для него напрасно. Мужчина успел испить не один бокал вина, и от него веяло алкоголем особенно сильно. – А видели того разодетого петуха? Вырядился не пойми во что, еще делал ничем не прикрытые намеки на то, что хочет познакомиться с нашей госпожой, – господин Конте не стеснялся в выражениях и не собирался затыкаться. – Такому щенку нечего здесь делать.

[indent]– Вы пьяны, господин Конте. Думаю, для Вас на сегодня хватит, – жестко отрезала госпожа Мойра, давая вампиру понять, что слышать ничего более она от него не желает. Молодой же господин зацепил ее почти сразу, хоть и в его внешности не было ничего необычного. Он определенно понимал, как вызвать интерес, приковав к себе не одну пару глаз. И отчего-то госпоже Бартум хотелось все-таки узнать, почему этот мальчишка вдруг стал просить ее приближенных о встрече. Быть может, действительно есть что-то занятное, что он сможет ей поведать? – Позовите его.

[indent]Юная дама, похожая на ангела, тотчас же вспорхнула со своего места, словно потревоженная птичка, и направилась к юному господину, чтобы передать приглашение от своей хозяйки. Заставлять ждать ее она никак не смела, как и разочаровывать, ведь вполне могла лишиться своего места за малейший проступок. Госпожа Бартум уж слишком не любила всякого рода оплошности, а также тех, кто их совершал. Но стоило девушке привести молодого человека к ней, как старая леди встретила его не очень-то радушно.

[indent]– Что такому дерзкому молодому человеку от меня требуется? Если думаете, что Ваши намерения тут никому непонятны, то, вероятно, Вы либо глупец, либо безумец, а может и все сразу. Внимание удалось привлечь, с чем и поздравляю. А теперь я жду, господин Ван'Эбель, и не советую испытывать мое терпение, а уже тем более разочаровывать. Я даю Вам шанс, – испытывающий взгляд прошелся по фигуре мужчины, что к ней приблизился. В алых глазах ни капли доверия, лишь снисходительность и превосходство. Он должен знать свое место.