Над золотым дворцом уже не первый день сгущались мрачные тучи; пронизывающий до самых костей северный ветер резко подхватил шелковистые пряди, разметав их по плечам графини. Азшара неуютно поежилась, кутаясь в кроваво-алый плащ, на котором красовался грозный оскал льва: её герб. С каких пор погода стала такой паршивой? Словно какие-то лихие силы вытягивают всю вложенную в это место теплоту. Стойкое ощущение беды тяготило разум Львиной графини, но как понять откуда исходит беда? Где враг? Отчаяние бесшумно крадется на кончиках пальцев, игриво обвивает руками грудную клетку, стискивая ребра мёртвой хваткой, и сердцу становится невыносимо тесно. Женщина устало опускается на край фонтана, беспомощно роняет руки, выдавая свою смертельную усталость; у неё нет больше сил бороться; страх неизвестного обглодал дышу, наделал в разуме дыр, а затем исчез с первыми лучами солнца.
Так больше продолжаться не может.   
.
- Я хочу видеть брата, - фраза была не произнесена, слова даже нельзя было отнести к шепоту, Азшара просто беззвучно двигала губами.
.
Слуги графини - учтивы и внимательны, фрейлинам хватило и этого, чтобы понять волю госпожи и скрыться, одарив Ланистер напоследок почтительными реверансами. Одиночество принесло еще больше холода, кости начало ломить от стужи, что разыгралась где-то в глубине души правительницы; кажется она начла понимать кто был виной всему. Хорус. Каждый раз, когда мысли женщины косились личности воеводы, по бархатистой коже бежали мурашки отвращения; она породила настоящего монстра, удерживать контроль над которым становилось просто невозможно. Ужасный выродок Лайонхартов рвал искусно выкованные в горнилах лести и лжи золотые цепи, рвался на волю, задевая острыми когтями невинных подданных Азшары.
.
Графиня закрывает дрожащими ладонями лицо, пряча от всего мира слезы бессильной злости: она оказалась заточена в самодельной ловушке. Весь окружающий её рай был возведен за счет кровавых денег, плаченных от бесконечных военных походов Хоруса; благодаря горю, которое сеял родич, в Клан начал процветать. Искусство, науки, технологии. Всем этим львы были обязаны злодеянием ставшего неуправляемым варвара; Азшара должна была ощутить угрызения совести по этому поводу - ведь это я отдаю ему приказы -  но сердце Золотой львицы терзала горькая обида: как Кайлан посмел рушить великие планы? Она еще не закончила строительство, осталось всего столетие и труд обернется в чистое совершенство. Утопический рай, где править будет изящество разума, а не грубая сила; Леонэймы сбросят оковы кровавого прошлого, отмоются от трупного смрада, облачатся в шелка и мантии и будут вечно славить великую Азшару.
Графиню победившую судьбу.
.
- Он все испортил, все испортил... - гнев внезапно вытеснил печаль, а слезы стали жгучими, как лава, - не прощу. Никогда не прощу его за это!
.
Невесомый шепот обратился в яростный крик, львица вскочила на ноги, со всей силы полоснув острыми когтями по горлу стоящей неподалеку статуе: в удар она наделила всей накопившейся за долгое время злостью. Звяк. Не выдержав гнева Златой львицы, тяжёлая голова статуи беспомощно упала на мраморную плитку, едва не расколов камень. Женщина прерывисто дышит, представляя на месте прекрасной безголовой статуи своего мерзкого родственника, Азшара многое бы отдала, чтобы иметь возможность воплотить только что рожденную фантазию в реальность. Уголки кукольных губ расползаются в довольной улыбке. Звук шагов и Графиня вновь показатель возвышенной собранности, однако, как только она замечает знакомое лицо, вся напускная спесивость тут же становится не более чем призраком.
.
- Лансель! - она бежит к нему, бросается на шею, позабыв о рангах и правилах этикета; единственное, что сейчас хотелось Золотой графине: по-детски инфантильно стиснуть брата в объятиях и не отпускать, пока прагматичная уверенность вновь не станет царицей ее разума, - я так тебя ждала, где ты был?

Отредактировано Хэлл (18.06.22 09:35:50)

[float=right][/float] Брат улыбается, и Львица купается в лучах этой улыбки, согревающих истерзанную сомнениями душу; веки смыкаются сами по себе, мягкие интонации красивого, глубокого голоса Ланселя завораживают до трепетной дрожи в коленях. Вместе с его приходом в жизни Азшары вновь появилось Солнце; Золотой лев - воплотившиеся в облике смертного существа благородство, ум и преданность. Девушка греется в его объятиях, чувствуя как онемевшие от стужи кончики пальцев обретают былую чувствительность; страха больше нет, его поглотило сладким, точно мёд дикий пчёл, ощущением его присутствия. Ласковое касание к лицу, Лансель излишне почтительно приподымает подбородок Азшары, и львицу с головой захлёстывает горячая волна тянущего восторга. Графиня без тени сопротивления погружаюсь в неё, как в тёплый источник. Здесь нет ни тени недоверия, осуждения или разочарования; и от этого разыгравшаяся в душе буря сомнений превращается в полуденный штиль, единственное что теперь смело нарушить благословенный покой мыслей Ланистер: радость встречи, теплота и то, что она воспринимала как согревающий золотистый свет: кажется, он называется «нежность».
.
- Ты все не забудешь тот курьезный случай? - графиня обиженно фыркает, стараясь выказать толику возмущения, - просто тогда я прочла от корки до корки свою первую книгу и мне было невыносимо основать, что это - конец, - Азшара уже самостоятельно стерла оставшиеся влажные линии слез с лица, - а ты притащил мне половину библиотеки и завалил ими всю мою комнат, заявив, что я смогу поплакать только когда прочту все книги мира... но этого никогда не свершится, потому что ты будешь писать для меня новые.
.
Азшара отчаянно хотела вернуть добрую улыбку на лицо брата, но тот оставался невозмутим и серьезен, требовательно смотря на свою правительницу и требуя четких ответов. Их светлое и сугубо личное чувство померкло под влиянием бесчувственности долга; для Золотой львицы это было равносильно хлёсткой пощечине, которая вернула ее в реальность: хищную, холодную, опасную. Графиня отчужденно скрестила тонкие руки на груди, устремив взгляд на далёкие свинцовые тучи, что медленно волочились на небосводе.
.
- Воевода Кайлан Лайонхарт, - имя собрата щиплет рот не хуже концентрата щелочи, Азшара ядовито шипит от бессильной злости, а в ее мелодичном голоске проскакивают нотки металла - в последнее время он начал меня беспокоить; все мои приказы он исполняет, но как-то не так... - слова правды болезненно режут голосовые связки, но завершить мысль было попросту необходимо, - каждое мое слово, каждая священная истина преображённого клана из-за него искажается, превращаясь в нечто омерзительное. Он словно насмехается надо мной, отвергая нашу гордость, предпочитая предаваться варварским развлечениям; не знаю чего он собирается добиться, но все его богомерзкие злодеяния оскверняют честь моего знамени, нужно срочно что-то с этим сделать. Мне известно, что ты питаешь к Лайонхарту некое подобие симпатии, но если мое слово все еще является решающим, то я требую твоего более активного вмешательства в дела армии: нужно усилить контроль над действиями и урезать финансирование; одно дело - держать на цепи монстра, но совсем другое позволять ему свободно слоняться по моему графству.

Отредактировано Хэлл (18.06.22 09:35:36)

Никто не смеет мне перечить. Не просто случайная мысль, а целая волна идеологического убеждения; импульс бархатистого тщеславия Золотой львицы морозной искрой вспыхнул в совершенной душе великой правительницы Леонэйм. Никто. Ядовитая гордыня бежит по венам тягучим расплавом драгоценного металла, выжигая на своем пути трепетную нежность, которую Азшара испытывала стоя перед единственным значимым существом - братом. И если годы сделали Ланселя сухим и черствым от непрекращающейся попытки подчинить все деспотичному контролю, то время поступило с Золотой львицей беспощадно: смертная женщина вознеслась к небесам, где сгорела дотла среди вечно совершенных звезд; ослепла от яркости света; оглохла от прекрасного пеня вечности; а затем сошла с ума, очарованная бесконечной мудростью недосягаемой метафорической вышины. У Азшары был своя вселенная, свой рай и свои цели; разве она может позволить кому-то осквернить святость своей мечты? Отмеченное неземной прелестью лицо женщины коробит морщинка гнева, но хуже суровости сведенных к переносице бровей, были гордо расправленные плечи являющиеся первым симптомом злокачественной опухоли тщеславия, пожирающую правительницу изнутри.
.
- Я никогда не ошибаюсь, Лансель, это попросту невозможное событие, ибо устами моими изъявляет волю свою сам Закон, - бескомпромиссно отрезала Азшара, пресекая любые попытки дальнейший возражений с его стороны; слепота гордыни застилала взор ничуть не хуже предсмертной кровавой плены, которую видит сражений летальной волной боли воин. Грациозно качнув бедром графиня гордо прошествовала к ближайшей софе, элегантно размещаясь на ней так, словно это был её привычный Золотой трон, - Но я прощаю тебя, дорогой брат, ведь тебе совсем не обязательно понимать суть моих замыслов, чтобы выполнять приказы.
.
Холодная улыбка Золотой львицы прекрасна, как и все в её возвышенном мире; однако прелесть эта была бездушной и пустой, лишённой тени живых эмоций, которые мешали женщине каждой клеточкой тела ощущать совершенство. Азаре известно, что мелодичные ноты властного голоса острее любого из клинков вопьются в сердце Ланселя. Ты заслужил это наказание, брат, никто не смеет мне перечить. Мысль становится навязчивой, раз за разом возникая в упорядоченном сознании Графини с интервалом в три удара сердца.
.
- Все мои желания исполняются, разве нет? - приторная сладость меда кажется неуместной в тоне холодной правительницы, Азшара стремительно, точно гибкая танцовщица, оказывается в опасной близости от десницы, тонкие руки вновь обвивают шею брата; и ныне этот жест нес совсем другой подтекст: требовательный, жаркий, немного торопливый, - я хочу, чтобы ты меня поцеловал.
.
Иного она ожидать и не смела, прекрасный Ланлель Ланистер выполнил волю своей Графини, какой бы она не была. Женщина с сердцем из самого стылого льда и мужчина с сухой честью вместо души; они нежны друг с другом так, словно от аккуратности касания зависит судьба клана. Былые высокие чувства давно померкли, и Ланистерам осталось смаковать остатки былого счастья, упрямо ловя его на чужих губах, таких ласковых, но в то же время отстраненных. В их поцелуе было слишком мало личного.
Он всего  лишь - слуга. Выполняет приказ.
А она - его госпожа. Наказывает за неподчинение.
Разве им осталось место для искры искренности?
Дрожащие губы разомкнулись, теплое дыхание мужчины приятно согрело кожу, от удовольствия Азшара прикрывает на миг глаза, чтобы в следующую секунду устремить прямой повелительный взгляд на брата.
.
- А теперь убей его.

Отредактировано Хэлл (18.06.22 09:35:20)

- Знаю, просто мне захотелось услышать это вновь.
.
Элегантное движение руки и вкус чужих губ бесследно стерт с безупречного лица Азшары вместе с самодовольной выразительной улыбкой; темный для клана час не время для торжества, правительнице нужны новые грандиозные победы, способные затмить собой все предыдущие. Задача сложна, порой разум Ланистер покрывает амбиции тусклым налетом сомнений, но стоит Ланселю оказаться рядом, как все тревоги рассыпаются тленом, растворяясь в лучах безоговорочной силы и незаурядного ума десницы; гордость и уверенность вновь расправляют крылья, вознося к всепоглощающему свету далеких небес. Мир величия холоден, слеп и преступно глух ко всякому, нелепо-наивное понятие о любви давно отвергнуто, забыто или извращено до неузнаваемости, а ей на смену пришла столь нежно любимая и совершенная жестокость, став единственным достойным ответом любому просящему о воздаянии за пройдённый тяжкий путь на вершину. Поэтому её Высочество Айзара Ланистер никогда ни о чем не просит: она или требует или предлагает. Иного не дано.
.
Так было и сейчас, когда обычно наделенные даром красноречия уста правительницы хранили горделивое молчание, ибо не могли удовлетворить слух Ланселя достойным аргументом в поддержку кровожадных идей об убийстве Хоруса. Сейчас на руках у Азшары были только низменные манипуляции, которым десница не мог противостоять; их общие грехи обречены тянуться вечность, становясь смертоносным оружием в руках Графини, которая монотонно повторяла про себя три главных заповеди: Никогда. Никого. Ни о чем. Не проси. Даже собственного брата. Сожаление последней искрой былой нежности мерцает в золотистых глазах львов. Женщина могла бы поступить иначе: вообразить иную кару, пообещать другой приз или не сулить ничего вовсе; брат бы не посмел просить. Но она слишком страстно желала его обожания и безоговорочной преданности. И столь сильно было безумное желание, придающее несовершенные грани человечности богоподобной правительнице, что она пошла на риск влюбленности. Чувства были для них бедой, Ланистер усвоила это еще множество веков назад, в пугающем совершенстве обучившись держать себя в рамках, мыслить в четком соответствии с плотоядными истинами бытия, превращая черствость себе во благо, но в данном случае, все познания Азшары о кровавых играх во власть были как будто бы неполными, а вскоре и вовсе стали отвергнутыми.
.
Азшара беззаботно смеялся, подчеркивая тем самым аномальную неправильность творящегося в саду шоу, дав брату весомый повод еще раз усомниться в реальности происходящего, ведь самым ужасным в иррациональном веселье Графини было отсутствие признаков безумия. Самый тревожный факт, не так ли? Ланистер определенно в своем уме и как всегда прекрасно осознает свои действия и их возможные последствия.
.
- Никогда не забывай на чьей ты стороне, - приказывает женщина, направляясь прочь из сада, ожидая что Лансель последует за ней следом, - мы ступаем в новую эру, великолепную и безупречную во всем, ныне мы не можем себе позволить неоправданную роскошь тащить за собой невежественные отбросы. Ты отыщешь другие способы добывать богатства, учредишь новую армию и сам встанешь во главе улучшенного воинства. Ошибок прошлого допускать нельзя, отныне лишь Ланистеры будут править.

Отредактировано Хэлл (18.06.22 09:35:08)

враги совершенства падут от своего же невежества

или моего клинка

«Почему все не может быть так, как я того желаю? Брат твердит об этом не умокая с тех самых пор, как мы вместе начали возводить величайшую империю на фундаменте многовекового невежества; скудная почва дала скудные всходы, с этим я не могу не согласиться, но мне невыносима даже секундная мысль о том, что вскоре придется идти на компромиссы и жертвовать неделимым совершенством в угоду каким-то мелочным бытовым вопросам. Лансель говорит о силе, но в упор не видит несокрушимое могущество в возвышенной утончённости: шелка, танцы, музыка, искусство и театр; вот то, что обладает величайшей силой останавливать на миг даже самые черствы сердца; мы все вовсе не монстры, тонкие эмоции и стремление к прекрасному вовсе не чужды трансдентам, и чем увереннее львы прикоснуться к запретному миру чувственности, тем выше мы сможем вознестись над всеми прочими кланами, погрязшими в грязи войн и невежественной грубости. Но мой милый брат жаждет окрасить руки в алый цвет моего знамени, наплевав на все, что так дорого сердцу моему; жестокость его не омрачена смыслом, но я знаю как направить даже столь деструктивное стремление в нужное русло: клану угрожает страшная беда, которая ранее была способом поддержание нашего могущества. Кайлан Лайонхарт, нет того дня, который прошел бы без тени сожаления о том, что мне не посчастливилось спасти твою жизнь, но мое строительство почти завершилось, а ты все еще оскорбляет своим существованием. Однако, ты забываешь о том, что Ланистеры всегда побеждают.»

Графиня резко останавливается, как только привычный деловитый тон брата меняет свою эмоциональную окраску, блондинка с недоумением смотрит на него, точно стараясь взглядом забраться под кожу; Лансель никогда не говорил с ней так. Даже в минуты когда Азшару охватывал гнев, паника или веселье, десница всегда был надежен и спокоен, являясь чем-то нерушимым с точки зрения своей сестры. Недопонимание растворилась в кристальной тишине длинного коридора, даже обнаженным статуям стало неловко от царящей между золотыми львами атмосферы. Азшара смотрит, бросает случайные взгляды, ядовито щурится, игриво ластится, заискивающе вьется вокруг десницы ядовитой змеей, но никак не может понять его; подобное случилось с ней впервые за все года их совместной жизни, даже будучи неразумными чудовищами брат с сестрой могли осознавать желания и планы друг-друга по одному лишь изгибу кончика хвоста, но сейчас женщина оказалась в полном неведенье, совершенно беззащитна перед выжидающей внимательностью золотистых очей Ланселя.
.
- Ты меня не понял, брат, - Азшара быстро берет себя в руке продолжая путь в глубины дворца, - приказ я смогла бы отдать и сама, понимаешь? К сожалению, мало просто пожелать его смерти, Кайлан - потомок грязнокоровых Лайонхартов, а значит убить его и покончить с порочной ветвью их рода, наша священная обязанность, - а точнее - твоя, речь Графиня завершила без использования пустых и ненужных в общении с десницей слов, подозревая, что проницательный до ужаса Лансель с точностью до мелочей разгадал её бесхитростный план ещё до того, как львица посчитала необходимым прейти к сути дела.

Отредактировано Хэлл (18.06.22 09:34:54)